Глава двадцать четвертая. Так называемое первоначальное накопление

Предмет исследования

Ссылаться на эту главу приходилось уже неоднократно, так как неоднократно вставали те вопросы, которые находят свое решение в настоящей главе. Еще в IV главе, когда выяснилось, что деньги становятся капиталом лишь потому,что часть их превращается в рабочую силу, отчужденную от средств производства и продаваемую свободным (в юридическом смысле) рабочим, встал вопрос, откуда взялась такая рабочая сила. Из предшествовавшего анализа — из отдела «Товар и деньги» — это совсем не вытекало, наоборот, там все время предполагалось, что друг другу противостоят товаропроизводители, т. е. владельцы средств производства, а потому и собственники продуктов своего труда. А дальнейшее исследование, показавшее, что не всякая сумма денег может превратиться в капитал, что минимальная сумма, авансируемая на производство, далеко превосходит средневековый максимум, т. е. максимум денег, которые были нужны для ведения дела цеховому мастеру средних веков, поставило вопрос: каким образом, какими путями накапливались у отдельных лиц суммы денег, превышающие средневековый максимум?

Если соединить оба вопроса, то получим следующий, более общий вопрос: каким образом произошло отчуждение средств производства у одних и присвоение их другими, вследствие чего первые стали пролетариями, а вторые — капиталистами? Анализ капиталистического способа производства ответа на этот вопрос не дает, наоборот, он его лишь предполагает. «Между тем, — говорит Маркс, — накопление капитала предполагает прибавочную стоимость, прибавочная стоимость — капиталистическое производство, а это последнее — наличие значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей. Таким образом, все это движение вращается, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы не можем выбраться иначе, как предположив, что капиталистическому накоплению предшествовало накопление «первоначальное».., — накопление, являющееся не результатом капиталистического способа производства, а его исходным пунктом».

Следовательно, настоящая глава вводит нас в докапиталистический мир, в докапиталистические отношения, но исследуются они постольку, поскольку они подготовляют капиталистические отношения, являясь их прологом. В этом смысле проблема так называемого первоначального накопления является проблемой политической экономии в узком смысле, политической экономии, изучающей капиталистическую систему в ее возникновении, развитии и исчезновении. Более того, проблема так называемого первоначального накопления входит именно в круг проблем I тома «Капитала», непосредственно примыкая к вопросам, трактуемым в настоящем, седьмом, отделе — «Процесс накопления капитала». Этот процесс понимается здесь в двояком смысле: во-первых, как процесс, происходящий уже на основе капиталистического способа производства; во-вторых, как процесс, подготовляющий предпосылки этого способа производства. Но предпосылки капитализма и сам капитализм неотделимы друг от друга: их связь нельзя понимать чисто механически, с самого начала имеет место диалектическое перерастание методов так называемого первоначального накопления в методы капиталистического накопления.

Роза Люксембург утверждала, что процесс первоначального накопления продолжается все время и что без последнего капитализм даже не может существовать. Капитализм постоянно разрушает свое некапиталистическое окружение и этим создает рынок для реализации прибавочного продукта. Что процесс первоначального накопления продолжается все время — это верно. Но что капитализм не может без этого существовать — это неверно. Насильственное разрушение натурального и полунатурального хозяйства продолжается и при развитом капитализме, по мере того как он завоевывает новые страны; но неверно то, что без этого капитализм не может существовать.

Мы здесь на этом останавливаться не можем, так как это связано с критикой неверной теории рынка Розы Люксембург. Здесь достаточно лишь подчеркнуть, что если бы Роза Люксембург была права, то нельзя было бы исследовать капитализм в чистом виде, т. е. предположить, что существует только капиталистический способ производства, раз это невозможно, раз это заключает в себе внутреннее противоречие. А между тем Маркс исследует именно чистый капитализм, и в этой главе речь идет только о первоначальном накоплении, в смысле подготовки предпосылок капиталистического накопления, а не о процессе, идущем параллельно последнему и питающем его.

«Следовательно, так называемое первоначальное накопление, — говорит Маркс, — есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства». Но, повторяем, «предыстория» капитала диалектически с самого начала начинает перерастать в «историю» капитала; когда первая достигает известной силы и мощности, капитал становится на собственные ноги и начинает развиваться согласно присущим ему имманентным законам. Иногда высказывается мнение, что исследование первоначального накопления Маркс должен был предпослать анализу капиталистического производства, т. е. анализу капитала он должен был предпослать «предысторию» его. Но это ошибочно: именно в свете анализа капитала и капиталистических отношений настоящая глава приобретает теоретическое значение, так как теперь можно провести принципиальное различие между капиталистическим накоплением и «первоначальным накоплением». До этого исследования эта глава имела бы лишь значение исторического очерка.

Порядок исследования

Проблема так называемого первоначального накопления в свою очередь разбивается на целый ряд вопросов.

Во-первых, вопрос об историческом образовании кадров наемных рабочих, для чего нужно было:

освободить производителя от феодальной зависимости, сделать его юридически свободным;
освободить его и от средств производства, а при тогдашних условиях — как будет показано дальше — это означало «освободить» его от земли;
дисциплинировать вновь созданных пролетариев, заставить их работать на выгодных для возникающего капитала условиях.

Этому вопросу Маркс посвящает 2-й и 3-й параграфы — «Экспроприация земли у сельского населения» и «Кровавое законодательство против экспроприированных».

Во-вторых, вопрос о возникновении (прежде всего в земледелии) фермеров. Этот вопрос рассматривается в 4-м параграфе — «Генезис капиталистических фермеров».

В-третьих, вопрос о создании рынка для капиталистической промышленности и возникновении самих промышленников-капиталистов. Это Марксом рассматривается в 5-м и 6-м параграфах. Перечисленными исследованиями разоблачается «Тайна первоначального накопления», о которой Маркс говорит в 1-м параграфе, являющемся, таким образом, введением ко всей главе. А в последнем — 7-м параграфе подводятся итоги и делается обобщение не только исследования настоящей главы, но в известном смысле и всего I тома «Капитала», так как и сама эта глава, как уже отмечено, является логическим и политико-экономическим завершением всей книги.

I. Тайна первоначального накопления

Мы уже говорили, что в этом параграфе Маркс дает целевую установку всей главы. Буржуазные экономисты, считающие капитал результатом сбережения и «воздержания», таковым считают и первоначальное накопление. Более того, согласно их концепции, их пониманию капитала, категория «первоначальное накопление» совершенно бессодержательна и, стало быть, излишня. Раз капитал всегда и везде — результат сбережения, то различие между разными историческими периодами сводится лишь к количественным моментам: в одни эпохи капитал накапливается больше, в другие — меньше.

Только для Маркса, раскрывшего истинную сущность капитала и капиталистического накопления, первоначальное накопление является качественно отличным от накопления, совершающегося уже на основе капиталистического способа производства. Для Маркса оно приобретает значение новой категории. Если капиталистическое накопление есть не что иное, как непрерывно совершающаяся экспроприация наемных рабочих, присвоение их неоплаченного труда, но экспроприация замаскированная, скрытая за отношением вещей, происходящая согласно законам товарообращения, то первоначальное накопление есть экспроприация средств производства у производителей с целью превратить их в наемных рабочих, экспроприация, не прикрытая вещными отношениями, совершающаяся вне законов товарообращения, являющаяся внеэкономическим фактором.

«В действительности методы первоначального накопления — это все, что угодно, но только не идиллия». Этот тезис выдвигается Марксом в настоящем параграфе и обосновывается в следующих. А в дальнейшем при использовании большого количества фактов, подтверждающих указанный тезис, он получает более резкую формулировку: «новорожденный капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят».

II. Экспроприация земли у сельского населения

Капиталистическому хозяйству реально предшествует не простое товарное хозяйство — которое как самостоятельная система, как определенная историческая и экономическая формация никогда не существовало. «Экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого». Экономическая же структура феодализма в деревне представляла собой в значительной мере еще замкнутое натуральное и полунатуральное хозяйства. Производственно-техническим базисом этого хозяйства является соединение земледелия с домашней промышленностью, притом земледельческое производство, как правило, было мелким.

«Во всех странах Европы феодальное производство характеризуется разделением земли между возможно большим количеством вассально зависимых людей». Правда, в городах господствовало ремесло, организованное в цехи и являвшееся по своей экономической характеристике простым товарным производством. Но средневековые города представляли собой сравнительно небольшие оазисы в безбрежном море деревень. Основную массу населения составляли сельские жители. Отсюда ясно, что будущая промышленная армия могла рекрутироваться именно в деревне, а не в городе, т. е. предками современного пролетариата в своей подавляющей массе были не городские товаропроизводители-ремесленники, а крестьяне, жившие до перехода их в ряды пролетариата в условиях натурального и полунатурального хозяйства. К тому же успешной пролетаризации городских ремесленников долгое время мешали сильные в то время цеховые организации. Этим мы не хотим умалять значения цеховых мастеров и подмастерьев в первых капиталистически организованных производствах, особенно мануфактурах. Но городской ремесленник составил лишь верхний слой — квалифицированную часть образовавшегося пролетариата, основная же масса создавалась в деревне.

Вот почему исследование процесса образования масс пролетариата Маркс начинает с изложения экспроприации земли у сельского населения, так как «экспроприация земли у сельскохозяйственного производителя, крестьянина, составляет основу всего процесса».

«Обезземеление крестьянина составляет основу всего процесса», но не исчерпывает его полностью. Роспуск феодальных дружин и расхищение монастырского имущества, вследствие чего громадные массы людей лишались хлеба и крова, расширили и углубили указанную основу. Но поскольку «основу» все же составляет обезземеление крестьян, то Маркс главное свое внимание сосредоточивает на этом процессе и рисует его с большой полнотой, яркостью и выпуклостью. Материал взят из истории Англии, но только «в качестве примера». В разных странах процесс этот имел разную окраску, например в России обезземеление крестьянства являлось второй стороной медали, именуемой «освобождением» крестьян (в 1861 г.). Но везде и всюду он являлся «прологом», «предысторией» капитала.

Массовое изгнание крестьян с насиженных мест начинается в Англии в XV в. и заканчивается в первой половине XIX в. Длительностъ этого процесса, продолжавшегося в течение многих веков и совершавшегося при разных исторических условиях, свидетельствует о его закономерности, о том, что он был продиктован могучими интересами зарождавшегося и укреплявшегося нового буржуазного общества. И действительно, по мере развития и укрепления экономических начал нового общества обезземеление крестьян принимает все более решительный характер, а главное, легализуется. Если вначале правительство еще борется (правда, безуспешно) против уничтожения мелких крестьянских хозяйств, то потом само законодательство его санкционирует. Об этом свидетельствуют законы (в XVII в.) об огораживании общинной земли, т. е. о расхищении ее крупными землевладельцами и экспроприации мелких собственников, и закон под названием «чистка имений», имевший место в XIX в.

Первый толчок к лишению крестьян земли был дан развитием шерстяной промышленности и поднятием цен на шерсть, в результате чего в Англии резко меняется соотношение между пашней и пастбищем: если вначале один акр пастбища приходился на 3—4 акра пашни, то в XVIII в. уже 3 акра пастбища приходились на один акр пашни.

Земледелие становится более интенсивным, требующим больше капитала и меньше труда. Меньше труда требует и пастбище, пришедшее на смену пашне. Недаром еще Томас Мор в «Утопии» заявил, что «овцы пожирают людей». Если в других странах процесс обезземеления крестьян и вытеснения мелкого хозяйства крупным совершался не так быстро и не так радикально, то все же образование пролетариата, массовое превращение рабочей силы в товар, словом, «предыстория» капитала в основном, как подчеркнуто раньше, протекала так же, как в Англии. В последней все это совершалось в «классической форме».

III. Кровавое законодательство против экспроприированных

Формально кровавое законодательство было направлено против бродяг и нищих, но в последних как раз и были превращены экспроприированные. Кровавые законодатели дополняли работу не менее кровавых экспроприаторов: если вторые освободили людской материал, из которого можно было формировать кадры наемных рабочих, то первые непосредственно участвовали в этом формировании. Своим жесточайшим преследованием «шатающихся бездельников» они заставляли их работать на любых условиях. Помимо того, ими нормировался, как мы уже знаем, рабочий день и регулировалась заработная плата. Устанавливался не минимум заработной платы, а максимум, выше которого запрещалось платить.

Выше цитировались мнения писателей того времени, которые создали особую «теорию» заработной платы. Согласно этой теории высокая заработная плата портит работника, делает его ленивым, так как заработка 3—4 дней хватает на существование, а потому остальное время недели он гуляет. Таким образом, низкая заработная плата должна была служить стимулом к усиленному труду. Били дубьем, били рублем, но всегда в одну точку: нужно было покорить производителя, превратить его в орудие производства прибавочной стоимости.

С этой целью преследовались и коалиции рабочих; жестокие законы против них в Англии — родине тред-юнионов (профсоюзов) — были отмечены в 1825 г. И «французская буржуазия в самом начале революционной бури решилась отнять у рабочих только что завоеванное право ассоциаций. Декретом от 14 июня 1791 г. она объявила все рабочие коалиции «преступлением против свободы и декларации прав человека»... Даже правительство террора оставило его (декрет. — Д. Р.) неприкосновенным».

Такими насильственными методами были заложены основы капиталистического способа производства. Насилие совершалось в частном порядке, отдельными лицами и группами, насилие совершалось и в законодательном порядке: буржуазия еще не могла обойтись без помощи государственной власти. И буржуазный строй вылупился из феодального при могущественном содействии государственной власти. Но важно подчеркнуть, что насилие само по себе не создает и не может создавать новых экономических формаций: при одних экономических условиях оно дает одни результаты, а при других — другие. Насилием крестьяне были прикреплены к земле (крепостничество), насилием они были «освобождены» от нее.

«Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция». Государственная власть, столь сильно ускорившая роды буржуазного общества, сама была порождена теми производительными силами, которые и создали капитализм.

IV. Генезис капиталистических фермеров

Земля, отнятая у крестьян, досталась крупному землевладельцу, но последний не годился в предприниматели. Исторической «миссией» феодальной знати было не накопление. Из всех страстей она менее всего была подвержена страсти накопления. Для выполнения последнего нужен был новый класс, каким и являлись капиталистические фермеры. Они вербовались из наиболее зажиточных крестьян и из тех высших должностных лиц, которые и раньше управляли барскими имениями.

Правда, постепенно и сами дворяне приспосабливались к новым условиям, становились «образцовыми» хозяевами, превращаясь, особенно на континенте, в аграриев. Но вначале они были дезорганизованы, и немало дворянских имений, сколоченных вышеописанными путями, попало в руки разбогатевших мещан и крестьян. В Англии, где капитализм стал развиваться раньше и быстрее, прежде чем сами лендлорды опомнились, освоились с новой обстановкой, сложился крепкий слой капиталистических фермеров. Маркс перечисляет целый ряд факторов, благоприятствовавших возвышению и обогащению фермеров. К ним относятся:

низкая заработная плата и большая интенсивность труда, т. е. высокая степень эксплуатации сельскохозяйственных рабочих;
непрерывное падение стоимости благородных металлов, следовательно, и денег, в условиях, когда арендные договоры заключались на длительные сроки (нередко и на 99 лет), приводило к тому, что от удешевления денег выигрывали только фермеры: они вносили свои арендные платы все уменьшающейся суммой стоимости;
вздорожание сельскохозяйственных продуктов опять-таки приводило к тому, что вследствие продолжительности арендных договоров вся выгода от этих высоких цен доставалась только фермерам.

Все эти моменты хорошо переданы в приведенной Марксом беседе между рыцарем и доктором.

V. Обратное влияние земледельческой революции на промышленность

Первоначальное накопление, создающее основную предпосылку капиталистического способа производства, отделение средств производства от производителя происходит прежде всего в сельском хозяйстве. Но свое начало это движение берет в городе, а не в деревне; развитие городских промыслов, в частности шерстяной промышленности, вызывает переворот в сельском хозяйстве. Вообще этот переворот был обусловлен переходом от натурального хозяйства к товарному, а начало товарного хозяйства кладется образованием городов и городских производств.

Но совершившийся под влиянием города переворот в деревне в свою очередь обратно воздействует на промышленность, и весь процесс представляется так: промышленность, вначале сводившаяся к городским ремеслам, достигшая известной ступени развития и начавшая работать на более или менее обширный рынок, вызывает переворот в сельском хозяйстве. Иными словами, развитие промышленности является причиной, а переворот в сельском хозяйстве — следствием. Но следствие становится причиной: земледельческая революция создает элементы нового строя и ускоряет промышленную революцию. Это-то обратное влияние революции в сельском хозяйстве на промышленность и изучается Марксом в данном параграфе. А так как основным следствием земледельческой революции — помимо уже исследованного процесса образования наемных рабочих, в том числе и для промышленности, — было создание для той же промышленности рынка, то все исследование превращается в исследование генезиса достаточного по своей емкости рынка, являющегося предпосылкой капиталистического производства. Притом речь идет о внутреннем рынке, возникающем и развивающемся вместе с возникновением и развитием товарно-капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Эта тема особенно развита у В. И. Ленина в его книге «Развитие капитализма в России», где шаг за шагом прослеживается, как разложение натурального крестьянского хозяйства, значительно ускорившееся «освобождением» крестьянства, создало рынок для русской промышленности.

Обезземеление крестьян, отделение средств производства от производителей, превращая последних в продавцов рабочей силы, превращает их в покупателей средств существования: рабочие покупают средства существования на всю сумму, равную переменному капиталу. «Таким образом, с высвобождением части сельского населения высвобождаются также его прежние средства существования. Они превращаются теперь в вещественные элементы переменного капитала». И дальше: «те самые события, которые превращают мелких крестьян в наемных рабочих, а их жизненные средства и средства труда в вещественные элементы капитала, создают в то же время для этого последнего внутренний рынок». В. И. Ленин по этому вопросу пишет следующее: «Забывают, что для рынка важно вовсе не благосостояние производителя, а наличность у него денежных средств; упадок благосостояния патриархального крестьянина, ведшего ранее преимущественно натуральное хозяйство, вполне совместим с увеличением в его руках количества денежных средств, ибо, чем дальше разоряется такой крестьянин, тем более вынужден он прибегать к продаже своей рабочей силы, тем большую часть своих... средств существования он должен приобретать на рынке».

Но это одна сторона процесса. Другая сторона его заключается в том, что обезземеление крестьян и превращение их в наемных рабочих означает также отделение промышленности от сельского хозяйства, уничтожение связанной с последним домашней промышленности. Сырье, которое раньше обрабатывалось в мелких крестьянских хозяйствах, теперь продается; и рынком для него является мануфактура. А готовые ткани, которые раньше ткались и прялись для собственного потребления, «превратились теперь в мануфактурные изделия, рынок для сбыта которых образуют как раз земледельческие округа». Даже уцелевшие крестьянские хозяйства или вновь восстановленные хозяйства, — Маркс констатирует, что в Англии мелкое крестьянское хозяйство то исчезало, то вновь появлялось в зависимости от того, развивалось ли скотоводство или хлебопашество, — уже не являются больше прежними замкнутыми хозяйствами, они уже превратились в товарные хозяйства, доставляющие промышленности сырье и хлеб и покупающие ее изделия.

Более того, часть таких хозяйств занимается земледелием лишь как побочным делом: основным их занятием являются различные кустарные промыслы, которые находятся в зависимости либо от торгового, либо от промышленного капитала.

VI. Генезис промышленного капиталиста

Промышленный капитал здесь понимается Марксом не в узком смысле, не в смысле капитала, вложенного исключительно в промышленность. Здесь речь идет о промышленном капитале, господствующем над всем общественным производством, опирающемся на широко разветвленную систему торговли и кредита и подчиняющем себе государственную власть (превращающем ее в «комитет» по управлению своими делами). Словом, речь идет о промышленном капитале, возникновение которого означает возникновение новой, капиталистической системы. Торговый и ростовщический капитал «достигают зрелости в самых различных общественно-экономических формациях». Но лишь промышленный капитал возвещает новую общественно-экономическую формацию — капитализм.

Между тем из описанных до сих пор процессов еще не видно, как возник промышленный капиталист, олицетворение промышленного капитала в широком смысле слова. Правда, уже известные нам перевороты, имевшие своим исходным моментом революцию в сельском хозяйстве, обусловили возникновение пролетариев на одном полюсе и фермеров на другом, а также создали внутренний рынок, который промышленность, выделившуюся из сельского хозяйства, вновь объединил в одну систему с сельским хозяйством (раньше они были соединены в пределах каждого отдельного хозяйства). Эти перевороты очистили почву и для появления промышленного капиталиста. Им могли стать и часто становились зажиточные ремесленники и даже кое-кто из рабочих, которым улыбнулось счастье.

Из мелких зародышевых капиталистов благодаря накоплениям из получаемой ими прибавочной стоимости постепенно вырастали крупные капиталисты. Но такая постепенность, «черепашьи темпы этого метода никак не соответствовали торговым потребностям нового мирового рынка, созданного великими открытиями конца XV века». Определяющую роль в так называемом первоначальном накоплении играют торговый и ростовщический капитал, унаследованные еще от средних веков и — по мере того как феодализм сдавал свои позиции в деревне и стало возможным перенести промышленные предприятия в сельские местности, вне контроля цехов, долгое время вообще мешавших развитию промышленного капитала, — в значительной своей части превратившиеся в промышленный капитал.

Исследование Маркса в этом параграфе сосредоточено не на превращении старомодных торговцев и ростовщиков в современных промышленных капиталистов, а на тех переворотах, ареной которых являлся уже весь земной шар, а не только «национальная» территория. Параллельно ограблению «своих» крестьян и образованию внутреннего рынка совершались колоссальные грабежи в колониях и вновь открытых странах: создавался мировой рынок. Все это ускорило процесс первоначального накопления и сыграло решающую роль в выдвижении промышленного капитала.

Колониальная система, государственный кредит, налоги, протекционизм, торговые войны — вот отдельные звенья единой цепи, сотканной из грабежей и убийств, совершенных во всех частях света, и всевозможных видов экспроприации широких слоев трудящихся. Каждое из перечисленных звеньев внесло свою лепту в общий фонд первоначального накопления, послужившего широким основанием, на котором было воздвигнуто здание промышленного капитализма.

Вновь открытые страны и завоевание колоний доставили громадные количества благородных металлов, развили мореходство, поставили на широкую ногу торговлю колониальными товарами, сделали торговлю рабами обильным источником обогащения, наконец, создали обширный рынок в мировом масштабе для начавшего развиваться капиталистического производства. Государственный кредит тесно связан с колониальной системой: последняя требовала громадных расходов, которые покрывались из государственных займов. Выгоды от колониальной системы получала возвышающаяся буржуазия, а расходы по этой системе несла вся нация, платившая (не считая других жертв) проценты по заключенным займам. «Единственная часть так называемого национального богатства, которая действительно находится в общем владении современных народов, это — их государственные долги». И Маркс тут же иронически добавляет: «Вполне последовательна поэтому современная доктрина, что народ тем богаче, чем больше его задолженность».

Государственные займы, с одной стороны, повлекли за собой налоговую систему, которая стала «необходимым дополнением системы государственных займов». Налоги являлись тем источником, из которого платили проценты по займам. С другой стороны, государственный долг создал «акционерные общества, торговлю всякого рода ценными бумагами, ажиотаж, одним словом — биржевую игру и современную банкократию». Кредиторами государства вначале были частные группы спекулянтов-финансистов, вскоре превратившиеся в национальные банки, получившие право эмиссии банкнот. Этими банкнотами ссужалось и правительство, т. е. фактически не банки оказывали кредит правительству, а публика, бравшая банкноты (ведь правительство пустило их в оборот), однако проценты получали банки (Маркс иллюстрирует это на примере Английского банка, возникшего в 1694 г.).

Протекционизм ставил своей задачей «фабриковать фабрикантов». При помощи высоких пошлин затруднялся, а иногда совсем запрещался ввоз готовых изделий, но их вывоз всячески поощрялся путем установления экспортных премий. Разрушалась промышленность в колониях, этим путем избавляя «национальную» промышленность от конкурентов. Протекционизм и колониальная система вели к торговым войнам, из которых Англия, точнее, английская буржуазия, выходила победительницей и наследницей колоссальных богатств, награбленных Испанией, Португалией, Голландией, т. е. к собственным грабежам присоединяла плоды грабежей и этих стран.

Все пути вели к одному: к отделению средств производства от производителей и, стало быть, к превращению производителей в пролетариев, а их средств производства — в капитал.

VII. Историческая тенденция капиталистического накопления

Здесь, как мы уже говорили, Маркс подводит итоги не только исследованию настоящей главы, но и всего I тома «Капитала». Итоги эти гласят: «Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа производства, а следовательно, и капиталистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде». Это вытекает из анализа капиталистического производства как производства прибавочной стоимости, а также из анализа капиталистического накопления как процесса капитализации прибавочной стоимости. В XXII главе специальный параграф, как мы уже знаем, посвящается изображению «превращения законов собственности товарного производства в законы капиталистического присвоения».

Это «превращение», или — что то же самое — отрицание капиталистической собственностью частной собственности, основанной на труде, вначале совершается методами первоначального накопления, а затем уже самим механизмом капиталистического способа производства, в полном соответствии с законами товарного обращения. Но капиталистическая частная собственность не только постоянно возобновляется, воспроизводится как отрицание частной трудовой собственности, но первоначально она возникла в результате этого отрицания (экспроприации мелких собственников). Это показало исследование первоначального накопления. Таким образом, сформулированное Марксом в приведенной цитате положение есть краткое резюме исследования сущности капитала, капиталистического накопления и первоначального накопления.

Второе положение, следующее за первым, сформулировано так: «... Капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это — отрицание отрицания». Оно обосновывается следующим образом: «Когда этот процесс превращения (частной собственности мелкого товарного производства в частнокапиталистическую собственность. — Ред.) достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда — в капитал, когда капиталистический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих». На смену капиталистической собственности идет общественная собственность. Средства производства вновь соединяются с производителями, но не на докапиталистической основе, а «на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства».